Срубить Крест - Страница 18

К оглавлению

18

Девочка ещё не знала, что сегодня она умрёт, а с нею вместе умрут и три её волшебных мира. Но остальные знали. И единственное, что они могли сделать — это подарить ей неведение.

Ортон стоял у окна и смотрел, как его дочь бегает по росистой траве, оставляя за собой тёмные полосы. Семь лет он со страхом ждал этого дня, ежедневно моля богов, чтобы они смилостивились над его девочкой и оставили её жить. В глубине души он не верил, что небо услышит его. С какой надеждой молился он о даровании жизни его первому ребёнку, весёлому карапузу Бику! Но боги не вняли мольбам, не подарили малышу ни одного лишнего дня.

Эола подбежала к дому. Её косички растрепались, её туфли были мокры от росы.

— Папа, папа, смотри, как я промочила ноги! Почему ты меня не ругаешь? Ты всегда говорил, что я заболею, если промочу ноги. Но это так интересно — бегать по росе. Папа, можно, я побегаю ещё?

Он кивнул, закуривая сигарету:

— Пожалуйста, бегай сколько хочешь. Ты не заболеешь.

— Спасибо, папочка! — Она умчалась.

Он знал, как это произойдёт. К середине дня, набегавшись, она захочет поспать. Ляжет и не проснётся уже никогда…

Почему так плохо устроен мир? Для чего это нужно — чтобы одни жили долго, а другие умирали, не успев порадоваться жизни? Неужели боги не могли дать всем единый срок жизни?

— Папочка, я хочу спать! — Дочь стояла перед ним, протирая кулачками глазёнки. — Отнеси меня в кроватку!

Тельце девочки было тёплым и мягким, от него пахло таким родным, что у отца перехватило горло. Он подоткнул вокруг дочери одеяло и сел рядом, глядя, как она вертится, уминая в подушке удобную ямочку.

— Расскажи мне сказку… — сонно попросила она. Ортон стал рассказывать, стараясь сдерживать подступающие рыдания. Но вот сон сморил её — она успокоилась и засопела носиком.

В комнату бесшумно вошёл слуга.

— Вас спрашивает один человек.

— Я не хочу никого видеть, — ответил Ортон. — Ты не знаешь разве, что сегодня… — Он показал на спящую девочку.

— Этот человек — слуга Креста. Он уверяет, что спасёт вашу дочь… Примите его, хозяин!

Глава 8.
Кузнец поневоле

По совету бабушки десантный «Гриф» высадил меня на уединённой поляне.

— Чем позже узнает Рюдель о твоём прибытии, тем лучше, — сказала она, и я согласился. К тому же мне была нужна лошадь, а отыскать её в сельскохозяйственных посёлках будет легче, чем в городе. — И сам не ходи покупать. Пошли Петровича. Он не так заметен, как ты.

— Почему? — не понял я.

— Да посмотри на себя в зеркало. Парень — кровь с молоком, щёки румяные, глазищи горят. С тебя хоть нового Давида лепи. А Петрович — он постандартней. Пройдёт — его и не заметят.

Рассуждения бабушки были логичны, и после высадки на Изумрудную я отправил робота в посёлок, который, как показывала фотокарта, лежал не очень далеко. После моих уроков Петрович стал немного разбираться в лошадях. Я не думал, конечно, что его приобретение окажется очень удачным, но мне бы только добраться до столицы…

Я ждал Петровича больше часа и уже начал беспокоиться. Наконец он показался на дороге, ведя в поводу такого одра, что меня чуть не хватил удар.

— Этот ходячий скелет называется тут боевой лошадью? — спросил я, хлопая конягу по крупу, отчего у неё чуть не подломились ноги. — Ты не боишься, что она сдохнет подо мной?

— Боюсь, — серьёзно отвечал робот. Впрочем, он всё говорил и делал серьёзно. — Но остальные лошади уже куплены кавалером Рюделем.

— Однако… — пробормотал я.

Это был чувствительный удар. Наша схватка с кавалером Рюделем ещё не начиналась, а он уже выигрывал у меня очко. Впрочем, этого следовало ожидать. Ведь Рюдель наверняка догадался, зачем Ганелона пригласила меня к себе, а может быть, просто подслушал наш разговор. Знал он и то, что коня я с собой не возьму, — в тесной кабине внепространственных перелётов с трудом поместилась бы даже коза.

Я представил, как с копьём наперевес скачу верхом на козе навстречу Рюделю, и мне стало тошно.

Мы навьючили новоявленного Росинанта тюком с одеждой и прочими запасами. Я посмотрел на карту и двинулся вперёд, ведя конягу в поводу. Я чувствовал себя немного не в своей тарелке. Всё же это была чужая планета. Она очень походила на Землю — белыми облаками, зелёным лесом, зелёной травой, пылью на дороге. Только солнце было слегка зеленоватым, да листья у деревьев оказались необычной формы, да насекомые орали в траве непривычными голосами…

Сзади меланхолично вышагивал Петрович. По-моему, его совсем не волновало, что он попал в другой мир. Я знал, что его чуткие уши слышат любое сотрясение воздуха в диапазоне до тридцати килогерц, что он постоянно прослушивает все радиодиапазоны, что четыре его глаза — лицевые, теменной и затылочный — обозревают всю полусферу как в видимом диапазоне, так и в инфракрасном и ультрафиолетовом, — словом, лучшего сторожа и телохранителя нельзя было и желать. И всё же тайное беспокойство грызло меня.

После той кутерьмы, которую вчера подняла бабушка, моё предприятие перестало казаться мне приятной прогулкой на рыцарский турнир. Я не знаю, ложилась ли бабуся спать, но был убеждён, что бессонную ночь сотне человек она обеспечила. Я представил, как в течение всей ночи приходили в действие могучие охранительные механизмы, созданные человечеством за последние века, как многочисленные подразделения Службы безопасности, Службы здоровья, Звёздного совета, Технологического совета, может быть, даже Совета академии решают одну-единственную проблему: где может возникнуть опасность для Алексея Северцева и как эту опасность предотвратить? Я представил, как моя бабуся с присущим ей напором насела на бедную Ганелону — наверно, вывернула её наизнанку, но разузнала всё необходимое. Утром, прощаясь, я спросил об этом бабушку, но она только посмотрела на меня и сказала: «Уж молчал бы лучше, горе-рыцарь…».

18